Я очень люблю читать в классе вслух отрывки из книги «Хроники Нарнии», время от времени прерываться и обращать внимание детей на сходство эпизодов книги с библейскими идеями, на духовную философскую глубину, спрятанную в этих эпизодах. Видение иносказательного подобия дает мне радость, напоминающую детство.

Помните игру «Секретик»? Ту самую, когда подзываешь друга и торжественно раздвигаешь землю, которой присыпано стеклышко над ямкой с ребячьими драгоценностями. Я помню, как в детстве сквозь это стекло мы смотрели на блестящие бусинки, яркие фантики, цветочные лепестки. И переживали восторг находки, восторг внезапного открытия клада, там, где твои друзья не ожидают его увидеть.

Это чувство, удовольствие неожиданного открытия живо и остро ощущается мною и сейчас. Только раздвигается уже не слой земли, а книжные строки. В глуби фантазийных событий, приключений открывается, проявляется духовная суть, большая и светлая, как небо.

Книга «Хроники Нарнии» из нескольких повестей в жанре фентази, каждая из этих повестей — большая притча.

Одна из нарнианских повестей - «Племянник чародея». Читаем, как пением Лев творит сказочную Нарнию, и душа переполняется величественностью того, как Бог творит мир. Выбор первых людей перед древом познания добра и зла вспоминается, когда читаем о том, как мальчик Дигори летал на крылатой лошади за чудесным яблоком и выбирал, использовать ли плод на благо Нарнии или взять тайно — для себя.

Повесть «Лев, колдунья и зеркальный гардероб». Творец Нарнии -Лев Аслан избирает смерть, принося Себя в жертву за Эдмунда, мальчика совершившего предательство. Воскресение Льва оживляет всю, замороженную ведьмой, Нарнию. При этом сердце слышит и трагизм евангельских строк о Крестной Смерти Спасителя, и пасхальное торжество. Открывается философский смысл Жертвы Христа.

Повесть «Последняя битва» - новые образы для того, чтобы вновь осмыслить и прочувствовать Апокалипсис.

Повесть «Конь и его мальчик » аналогична библейской книги Исхода, в ней путешествие из чужой страны безверия на духовную Родину.

В повести «Путешествие к востоку» герои плывут от острова к острову, каждый из которых символизирует психологические ловушки, в которых человек может потерять себя.

Повесть «Серебряное кресло» о противостоянии между ложью и правдой, о том, как коварен гипноз лжи, что противостоять ему можно, только если выбираешь

верность Богу, когда остаешься совсем один.

По задумке автора, читатель сам должен узнать в образе Аслана Христа, а в событиях «Хроник» - иносказательное переложение библейских историй. Разгадывание этих авторских загадок обязательно должно принадлежать читателю, ведь когда человек сам, своей душой делает открытия, он будет считать их родными и дорожить ими.

«Хроники Нарнии» - это, как уже говорилось, семь больших притч, а притча – самый действенный способ проповеди, и Сам Господь проповедовал притчами. Он же сказал: «Имеющий уши слышать, да слышит». Нежелающий спасения не увидит сердцем скрытого смысла евангельской притчи, также не захочет углубиться и в притчи христианина Льюиса. Увидит только произведение жанра фэнтези, предназначенное для развлечения, использует книгу для создания кассового фильма.

В начале тридцатых Льюис и Толкин вступили в литературный клуб «Инклинги». В общество входило несколько десятков человек, молодые писатели.

В годы Второй Мировой войны Льюис и его друзья по клубу были потрясены тем, что Гитлеру удалось послать на убийство множество тех, кто называл себя христианами. Почему они подчинились? Ведь по-настоящему любящий Христа человек скажет: «Лучше убейте меня, но убивать я не буду». Видно, с детства христианство давалось людям как урок, как сумма знаний, а личной любви к Спасителю не родилось. Чрез «Хроники Нарнии» автор делится с читателями своей любовью ко Христу. Вся цель книги, вся её суть – обратить сердце читающих к образу Великого Льва Аслана, в котором иносказательно подразумевается Спаситель. Из всех иносказаний, загадок книги это подобие приводит к самой яркой разгадке, это тот главный «секретик», который, открывшись, больше всего поражает воображение, навстречу этому открытию душа распахивается и наполняется притяжением ко Христу, вечным и бесконечным светом Его Присутствия.

Но изображать Бога в виде Льва — разве это не грешно? К ответу на этот вопрос вместе со своими слушателями, и взрослыми, и маленькими, прихожу, вспоминая ранее бывшие беседы по притчам Спасителя. Вот притча о Сеятеле. Понятно, что Христос не утверждает, что Бог — это человек, который ходит по полю и разбрасывает семена, так же как и в притче о злых виноградарях понятно, что Бог не является в буквальном смысле человеком — владельцем виноградника. Но эти образы, как и многие другие соответствуют Богу. А главное, подобны отношения: как сеятель разбрасывает зерна, так Бог сеет Слова, как хозяин насадил виноградник, так Бог основал церковь.

«И, конечно, в «Хрониках Нарнии» не утверждается, что Бог - это Лев. Иносказательность в том, что отношение Льва с Нарнией подобны отношениям Бога с Миром.

Но при этом все-таки очень удачен выбор именно Льва в качестве образа, соответствующего Богу. Дело в том, что в православном богословии символом Спасителя в Евангелии от Матфея является Человек, символом Его в Евангелии от Марка-Сокол, в Евангелии от Луки –Телец, в Евангелии от Иоанна-Лев. С этими символами евангелистов изображают на иконах. Возможно, поэтому К.С Льюис выбрал царственного, благородного Льва Аслана в качестве иносказательного образа нашего Спасителя Христа.

Бог - невидимая, всемогущая Любовь, наполняющая и держащая в единстве все миры. И вот эта невидимая Любовь вдруг обрела Человеческую плоть, лицо, глаза и голос, движения. Как эта Любовь выглядит внешне? - Это Христос. Видимое явление невидимой Любви. «Бога не видел никто никогда…. Единородный Сын… Он явил». Поэтому в церковных молитвах Христа называют Бог – Слово.

Аслан не простой Лев, не лев- зверь. Для нарнианцев он — видимое выражение совершенной Доброты, совершенного Величия, совершенной Правды, совершенной Любви. О счастьи быть со Спасителем автор поведал нам , помощью образа Аслана , говоря своим сердцем и обращаясь к нашим сердцам.

Вот отрывки из разных повестей, в которых чувствуется эта любовь автора, передающаяся читателям.

“ Золотой свет падал сбоку на голову лошади. "Солнце встает",-подумал Шаста и, поглядев в сторону, увидел огромнейшего льва. Лошадь его не боялась, или не видела, хотя светился именно он, солнце еще не встало. Лев был очень страшный и невыразимо прекрасный.

Шаста ... не слышал правды об Аслане, великом Отце, Царе царей. Но взглянув на льва, он соскользнул на землю и поклонился ему. Он ничего не сказал и сказать не мог, и знал, что говорить не нужно.

Царь царей коснулся носом его лба. Шаста посмотрел на него, глаза их встретились. Тогда прозрачное сиянье воздуха и золотое сиянье льва слились воедино и ослепили Шасту, а когда он прозрел, на зеленом склоне, под синим небом, были только он и конь, да на деревьях пели птицы.”

(«Конь и его мальчик.)

“- Дети, вы стали уже слишком взрослыми, - объяснил Аслан. - Вы должны теперь начинать приближаться к вашему собственному миру.

- Но, понимаешь, дело не в Нарнии, - всхлипывала Люси. - Дело в тебе. Ведь там мы не сможем встретиться с тобой. И как же мы будем жить, никогда не видя тебя?

- Но ты встретишь меня там, дорогая моя, - ответил Аслан.

- Разве... разве Вы есть и там, сэр? - спросил Эдмунд.

- Я есть повсюду, - ответил Аслан. - Но там я ношу другое имя. Вы должны узнать меня под этим именем. Именно для этого вам и позволили

посетить Нарнию, чтобы, немножко узнав меня здесь, вам было бы легче

узнать меня там.”

(«Поспешающий к восходу.»)

“Покуда лев говорил, дети глядели ему прямо в лицо, и вдруг - ни

Полли, ни Дигори так и не поняли, как это случилось, - оно превратилось в

сияющее золотое море, в которое они погрузились, окруженные любовью и

могучей силой, и они почувствовали такое блаженство, словно никогда до этого не знали ни счастья, ни мудрости, ни доброты, ни вообще жизни и пробуждения. Память об этом мгновении навсегда остались с ними, и до конца своих дней в минуты грусти, страха или гнева они вспоминали это золотое блаженство, и казалось, что оно и сейчас недалеко, чуть ли не за углом, и душу их наполняла спокойная уверенность.”

«Племянник чародея.»

Помню свою первую встречу с этой книгой. Более двадцати лет назад. Тогда мне на время дали издание, в котором на первом месте была повесть в переводе Воседого "Лев, Ведьмарка и Зеркальный Гардероб". Начала читать вечером и не могла оторваться, читать дальше и дальше побуждало то самое чувство, что вот здесь, в этих строчках и в этих, и ещё и в этих, есть скрытый смысл. Говорится это о том же, что и в Библии. Это как игра в секретик, только раздвинь верхние слои, и скрытое станет явным, понятным.

Чтение затянулось за полночь. Вот четверо детей прошли сквозь стенку гардероба и оказались в Нарнии. Ну да, конечно, стенка гардероба - это, скорее всего, дверь в наш внутренний мир, дверь в себя, в скрытые от нашего сознания слои нашей личности. Вошла только Люси. Дети, пришедшие проверять, не нашли дверь: из сознания, намеренно выбравшего ограничение материальностью, нет ни выхода, ни входа.

В Нарнии с Люси произошло много событий, а в нашем мире её отсутствия восприняли как один миг. Время — не абсолют. Не стоит представлять Бога во времени. Наоборот, Бог сотворил время.

« -Ну, а время? - сказала Сьюзен. - У Люси просто не было времени где-нибудь побывать, даже если такая страна и существует. Она выбежала из комнаты почти следом за нами. Не пробыла там и минуты, а говорит, что прошло много часов.

- Вот это-то и подтверждает правдивость ее рассказа, - сказал

профессор. - Если в доме действительно есть дверь, ведущая в другой,

неведомый нам мир (а я должен вас предупредить, что это очень

странный дом, и даже я не все о нем знаю), если, повторяю, она

попала в другой мир, нет ничего удивительного - во всяком случае,

для меня, - что в этом мире существует свое измерение времени; и каким бы долгим вам не показалось то время, которое вы там пробыли,

на это может уйти всего несколько секунд нашего времени. С другой

стороны, вряд ли девочка ее лет знает о таких явлениях физики. Если

бы она претворялась, она бы просидела в шкафу куда дольше, прежде

чем вылезти оттуда и рассказать вам свою историю ».

Вот Эдмунд первый раз встретил Ведьмарку. Ещё одно символическое переосмысление человеческого выбора между добром и злом, ещё одна интерпретация библейской истории про Адама, Еву и запретный плод. ( К этой теме Льюис обращается чуть ли не в каждом из своих произведений, с разных точек зрения). Склонять Эдмунда к предательству Ведьмарке приходится долго. Искушение - довольно долгий процесс, оно не сразу завершается падением, человеческое существо по качеству своему сопротивляется греху, как делу противоестественному. Искусителю приходится хорошее представлять плохим, плохое — хорошим. Символично влечение Эдмунда к рахат — лукуму . Изображено действие страсти. Чем больше вкладываешь в страсть, тем большего она требует, удовлетворение не наступает никогда. «Королева вновь капнула на снег одну каплю из медного флакона — и в тот же миг капля превратилась в круглую коробку, перевязанную зеленой шелковой лентой. Когда Эдмунд ее открыл, она оказалась полна великолепного рахат-лукума. Каждый кусочек был насквозь прозрачный и очень сладкий. Эдмунду в жизни еще не доводилось отведывать такого вкусного рахат-лукума. Он уже совсем согрелся и чувствовал себя превосходно.

Пока он лакомился, Колдунья задавала ему вопрос за вопросом. Сперва Эдмунд старался не забывать, что невежливо говорить с полным ртом, но скоро он думал только об одном: как бы запихать в рот побольше рахат-лукума, и чем больше он его ел, тем больше ему хотелось еще, и он ни разу не задумался над тем, почему Колдунья расспрашивает его с таким любопытством. Она заставила его рассказать, что у него есть брат и две сестры, и что одна из сестер уже бывала в Нарнии и встретила тут фавна, и что никто, кроме него самого, и его брата и сестер, ничего о Нарнии не знает. Особенно заинтересовало ее то, что их четверо, и она снова и снова к этому возвращалась.

- Ты уверен, что вас четверо? - спрашивала она. - Два сына Адама и две дочери Евы - не больше и не меньше?

И Эдмунд, набив рот рахат-лукумом, снова и снова отвечал:

- Да, я уже вам говорил.

Он забывал добавлять "ваше величество", но она, судя по всему, не обращала на это внимания.

Наконец с рахат-лукумом было покончено. Эдмунд во все глаза уставился на пустую коробку - вдруг Колдунья спросит, не хочет ли он еще. Возможно, она догадывалась, о чем он думает, ведь она знала – а он-то нет, - что это волшебный рахат-лукум, и тому, кто хоть раз его попробует, хочется еще и еще, и если ему позволить, будет есть до тех пор, пока не лопнет от объедения. Но она не предложила Эдмунду больше. Вместо этого она сказала ему:

- Сын Адама! Мне было бы очень приятно повидать твоего брата и твоих двух сестер. Не приведешь ли ты их ко мне в гости?

- Попробую, - сказал Эдмунд, все еще не отводя глаз от пустой

коробки.

- Если ты снова сюда придешь, конечно, вместе с ними, я опять

угощу тебя рахат-лукумом. Сейчас я не могу этого сделать, магия больше не подействует. Другое дело - у меня в замке.

- Почему бы нам не поехать сейчас к вам? - спросил Эдмунд. Когда Колдунья предлагала ему сесть к ней в сани, он испугался, как бы она не увезла его куда-нибудь далеко, в неизвестное место, откуда он не сумеет найти дорогу назад, но теперь он позабыл всякий страх».

Вот уже все четверо обнаружили вход в Нарнию, почувствовали холод нарнианской зимы, пришла идея взять в гардеробе шубы: « - Ой, - сказала Сьюзен, притопывая ногами. - И холодно же здесь.Давайте наденем эти шубы.

- Они ведь не наши, - нерешительно протянул Питер.

- Нам никто ничего не скажет, - возразила Сьюзен. - Мы же не выносим их из дому. Мы даже не выносим их из шкафа.

- Я об этом не подумал, Сью, - согласился Питер. - Конечно, если смотреть с этой точки зрения, ты права. Кто скажет, что ты стащил пальто, если ты не вынимал его из шкафа, где оно висит? А вся эта страна, видно, помещается в платяном шкафу». Не стоит поддаваться гипнозу материальных законов и в своём представлении помещать рай и ад в каком-то месте по отношению к материальному миру…Про них нельзя спрашивать: «Где?» Уместнее спросить: «Как?» Путешествие в Нарнию - скорее всего, путешествие в глубины своей личности. Но от этого Нарния не теряет своей реальности и не становится только мечтой.

И вот, «как будто весной повеяло», как будто пронеслось в воздухе предчувствие счастья — это, прячась в бобрином домике, дети впервые услышали имя Аслана

«И тут случилась странная вещь. Ребята столько же знали об Аслане, сколько вы, но как только бобр произнес эту фразу, каждого из них охватило особенное чувство. Быть может, с вами бывало такое во сне: кто-то произносит слова, которые вам непонятны, но вы чувствуете, что в словах заключен огромный смысл; иной раз они кажутся страшными, и сон превращается в кошмар, иной - невыразимо прекрасными, настолько прекрасными, что вы помните этот сон всю жизнь и мечтаете вновь когда-нибудь увидеть его. Вот так произошло и сейчас. При имени Аслана каждый из ребят почувствовал, что у него что-то дрогнуло внутри. Эдмунда охватил необъяснимый страх. Питер ощутил в себе необычайную смелость и готовность встретить любую опасность. Сьюзен почудилось, что в воздухе разлилось благоухание и раздалась чудесная музыка. А у Люси возникло такое чувство, какое бывает, когда просыпаешься утром и вспоминаешь, что сегодня — первый день каникул».

Да это же выражено невыразимое! То особенное глубинное звучание, которым наша душа откликается на первую весть о Христе. То особенное притяжение к Его Личности, чувство, что вот, ты узнал Того, Кого хотел узнать всю жизнь, чувство, что, вот, в твоей душе взошло солнце.

Уже три часа ночи, а я продолжаю читать, узнаю о миссии четырех детей в Нарнии « - Там, в Кэр-Паравеле - это замок на берегу моря у самого устья

реки, который был бы столицей Нарнии, если бы все шло так, как надо,

- там, в Кэр-Паравеле, стоят четыре трона, а у нас с незапамятных

времен существует поверье, что, когда на эти троны сядут две дочери

и два сына Адама и Евы, наступит конец не только царствованию Белой

Колдуньи, но и самой ее жизни. Потому-то нам пришлось с такой

оглядкой пробираться сюда; если бы она узнала, что вас четверо, я бы

не отдал за вашу жизнь одного волоска моих усов».

Читаю, что к исполнению предсказания идут только трое, Питер, Сьюзен и Люси, идут путем смелости, мужества, опасных приключений. Эдмунд их предал. Вот я дочитала до момента, когда вместо комфорта и почестей Эдмунд получает от Ведьмарки оскорбления и побои. Что ж, по моему понятию, это только справедливо!

И вдруг, поворот сюжета, прозвучавший для меня, как удар грома. Вместе с Асланом не только трое детей, сохранявших верность Добру, Аслан отнимает у Ведьмарки и предателя Эдмунда.

Но Зло требует себе своё: « - Среди вас есть предатель, Аслан, - сказала Колдунья.

Конечно, все, кто там были, поняли, что она имеет в виду Эдмунда. Но после всего того, что с ним произошло, и утренней беседы с Асланом сам Эдмунд меньше всего думал о себе. Он по-прежнему не отрывал взора от Аслана; казалось, для него не имеет значения, что говорит Колдунья.

- Ну и что, - ответил Аслан. - Его предательство было совершено

по отношению к другим, а не к вам.

- Вы забыли Тайную Магию? - спросила Колдунья.

- Предположим, забыл, - печально ответил Аслан. - Расскажите нам о Тайной Магии.

- Рассказать вам? - повторила Колдунья, и голос ее вдруг стал еще пронзительнее. - Рассказать, что написано на том самом Каменном Столе, возле которого мы стоим? Рассказать, что высечено, словно ударами копья, на жертвенном камне Заповедного Холма? Вы не хуже меня знаете Магию, которой подвластна Нарния с давних времен. Вы знаете, что, согласно ей, каждый предатель принадлежит мне. Он — моя законная добыча, за каждое предательство я имею право убить.

- А-а, - протянул мистер Бобр, - вот почему, оказывается, вы вообразили себя королевой: потому что вас назначили палачом!

- Спокойно, Бобр, - промолвил Аслан и тихо зарычал.

- Поэтому, - продолжала Колдунья, - это человеческое отродье - мое. Его жизнь принадлежит мне, его кровь - мое достояние.

- Что ж, тогда возьми его! - проревел бык с головой человека.

- Дурак, - сказала Колдунья, и жестокая улыбка скривила ей губы.

• Неужели ты думаешь, твой повелитель может силой лишить меня моих законных прав? Он слишком хорошо знает, что такое Тайная Магия. Он знает, что, если я не получу крови, как о том сказано в Древнем Законе, Нарния погибнет от огня и воды».

Ну да, конечно, теперь понятно, что будет дальше, Аслан будет страдать и умрет за предательство Эдмунда, так же, как Христос страдал и умер за грехи человечества, за грехи общего Человека (Адама), предавшего Добро, Творца, Бога.

«Все это время Эдмунд стоял по другую сторону от Аслана и неотступно смотрел на него. У Эдмунда перехватило горло, он подумал, не следует ли ему что-нибудь сказать, но тут же почувствовал, что от него ждут одного: делать то, что ему скажут.

“Отойдите назад, - сказал Аслан. - Я хочу поговорить с Колдуньей с глазу на глаз. Все повиновались. Ах, как ужасно было ждать, ломая голову над тем, о чем так серьезно беседуют вполголоса Лев и Колдунья!

Ах, Эдмунд! - сказала Люси и расплакалась. Питер стоял спиной ко всем остальным и глядел на далекое море. Бобр и Бобриха взяли друг друга за лапы и свесили головы. Кентавры беспокойно переступали копытами. Но под конец все перестали шевелиться. Стали слышны даже самые тихие звуки: гудение шмеля, пение птиц далеко в лесу и шелест листьев на ветру. А беседе Аслана и Колдуньи все не было видно конца. Наконец раздался голос Аслана.

Можете подойти, - сказал он. - Я все уладил. Она отказывается от притязаний на жизнь вашего брата. И над поляной пронесся вздох, словно все это время они сдерживали дыхание и только теперь вздохнули полной грудью. Затем все разом заговорили. Лицо Колдуньи светилось злобным торжеством. Она пошла было прочь, но вновь остановилась и сказала:

Откуда мне знать, что обещание не будет нарушено?

Гр-р-р! - взревел Аслан, приподнимаясь на задние лапы. Пасть его раскрывалась все шире и шире, рычанье становилось все громче и громче, и Колдунья, вытаращив глаза и разинув рот, подобрала юбки и пустилась наутек”.

Таково вот оно различие между моим человеческим желанием справедливости и любовью Бога, которая выше справедливости. Тогда, при первом чтении, этот контраст я переживала очень остро.
В беседах с детьми, да и со взрослыми слушателями, Искупительная Жертва Спасителя — трудновыразимый момент. Тогда ночью у меня было чувство, что я нашла клад — зримый пример-подобие. Вместо абстрактного Общего Человека — Человечества, соборного Адама, мальчик Эдмунд с вполне понятной историей человеческой слабости и греха.

Это понятная житейская простота и даёт то пронзительное чувствование, почему Бог всё-таки жалеет человека не отдает его Злу, которое этот человек сам и выбрал. Это дело любви Бога.

Но мир не может быть устроен несправедливо, иначе он просто перестанет существовать. Ради равновесия, которым держится существование мира, цена греха должна быть заплачена, поэтому за кровь Эдмунда Аслан отдаёт свою кровь.
Тогда ночью я не могла усидеть. Скорее разрабатывать понятные уроки примеры о том, почему Жертва необходима, как она была совершена, как все увенчалось торжеством воскресения.
Но как выстроить такой урок?

Обязательно, в каждом классе я прочитываю вслух разговор Аслана с Ведьмаркой, требующей себе крови Эдмунда.(Этот разговор здесь приведен чуть раньше)
После чтения спрашиваю: "Как вы думаете, колдунья врёт о том, что, если она не получит крови предателя, то Нарния погибнет в огне и водах? Есть ли такой закон? Есть ли этот закон не только в сказочном, фантазийном нарнианском мире, но есть ли такой же закон в нашем реальном мире?

В классе рождаются рассуждения о том, что cовершенное людьми зло не может быть оставлено без последствий. Раз зло совершено, оно портит мироздание, человеческое зло - зерно разрушения, заложенное в мир, зерно тления и смерти. Оно может быть уничтожено, приведено к нулю только наказанием (как тьма прогоняется светом, холод – теплом). Наказание же за грех- смерть. Но наказание, уничтожающее совершенные нами грехи, Сын Божий берёт на Себя. Умирает и умертвляет наши грехи, этим спасает нас от того, что эти грехи станут мучить нашу душу, станут после смерти нашим адом.

И ещё спрашиваю о прочитанном эпизоде:"Как вы ощущаете, переживаете этот момент? Можете ли догадаться к какому итогу придут эти переговоры? Что будет решено в этой торжественности, в этой святости момента?"

Часто многим людям кажется странным и непонятным, когда один грешит, а другой страдает. Наша душа протестует: "Это не справедливо, какая же в этом победа, сила и спасение?"

Если в беседе о жертве Аслана это все ещё непонятно, то дело может прояснить ещё один подобный пример.. Рассказываю детям, как во времена гражданской войны некая девушка мыла полы в штабе. И услышала, что должны арестовать и расстрелять жену офицера, у которой было двое маленьких детей. Девушка предупредила и сказала:

-Бегите!

-Но я не уйду далеко, у меня на руках грудной ребёнок, двухгодовалого я поведу за руку...

-Вы сможете уйти, за вами не будет погони, потому что я останусь и назовусь вашим именем.

-Но вас же расстреляют!

-Но у меня же нет детей!

Двигаясь далее по тексту повести «Лев Ведьмарка и Зеркальный Гардероб», мы замечаем новые и новые подобия: вот Сьюзен и Люси не спят, видят, как Аслан уходит на муки, следуют за Ним. У девочек тревожное предчувствие, что надвигается страшное. Но они не могу разделить с Великим Львом весь смысл происходящего, ещё не могут охватить всего трагизма предстоящих страданий. Пережив вместе с детьми атмосферу этого эпизода, прикасается к Евангелию, к рассказу о том, как ученики следовали за Спасителем в Гефсиманский сад, о том, как "смертельно скорбела" его душа. О том, как Он попросил учеников: «Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной», о молении о чаше.

Хочу обратить особое внимание на то, что при наличии многих параллельных мест, я против прямого, грубого, механического уподобления событий. Важно уловить в этих параллельных эпизодах подобие настроения. Поясню свою мысль на примере.

Вот дело доходит до чтения о том, как нечисть глумилась, надругалась над Асланом. На мой взгляд было бы грубой ошибкой предлагать детям прямое подобие, типа «Вот как мучили Аслана, так мучили Христа .» Действительно,искупительные муки Спасителя непостижимы, и никаким уподоблением их исчерпать нельзя. Поэтому я подталкиваю детей увидеть подобие того, что переживают Сьюзен и Люси, и того, как могли воспринимать события ученики Спасителя.

Спрашиваю: «Какого развития событий ждали девочки?» - (Что Аслан взревет, прыгнет на врагов, и посрамленная нечисть будет разогнана).

Ещё спрашиваю: «Почему автор подчеркивает, что Аслан действительно мог справиться со своими врагами?» - (Так нам становится ясно, что не Зло побеждает, а Великий Лев осуществляет свой трагичный и жертвенный план спасения Эдмунда).

После этих рассуждений прочитываем строки Евангелия о взятии под стражу, обращаем внимание на недоумение учеников, почему Христос укрощавший морскую бурю, добровольно отдал Себя в руки врагов.

Далее я приведу отрывки — очевидные иносказания о Страданиях, Распятии и Воскресении Спасителя. Я ещё раз хочу предостеречь от грубого приравнивания. Я против таких бесед, когда прочитан фрагмент из Евангелия, потом параллельный фрагмент из «Хроник...» А учитель говорит что-то вроде того: «Вот видите, как страдал Христос, сравните с тем как страдал Аслан». На мой взгляд тема Страстей, Распятия , Воскресения должна быть дана учителем, а детьми прочувствована, прожита заранее. Подбираются самые трогательные, самые искренние, самые правдивые материалы. Разработки таких уроков -бесед есть у меня на сайте http://www.crespea.ru/ . Эти же события оживлять в детских душах заново на материале «Хроник...», по - моему, уместно через довольно большой временной промежуток. И после чтения художественных отрывков задавать вопросы о том , что чувствовали девочки, увидев мёртвого Льва, как они наполнялись радостью Воскресения, как могли переживать эти события ученики Христа? Что чувствовали вы сами, когда впервые узнали , как Сын Божий совершил Искупление наших грехов? Какие новые оттенки мыслей и чувств родились сейчас, когда вы узнаёте эти события в иносказании?

То есть, не события евангельские и нарнианские сравнивать, а углубляться в их чувствование. Фрагменты из «Хроник Нарнии» я привожу здесь двух параллельных переводах, в переводе Натальи Трауберг и в переводе Воседого.

« Чувство это настолько овладело Сьюзен, что, улегшись спать, она

никак не могла уснуть. Она ворочалась с боку на бок, считала белых слонов: "Один белый слон, два белых слона, три белых слона..." - но сон все к ней не шел. Тут она услышала, как Люси протяжно вздохнула

и заворочалась рядом с ней в темноте.

- Тоже не можешь уснуть? - спросила Сьюзен.

- Да,- ответила Люси. - Я думала, ты спишь. Послушай, Сью!

- Что?

- У меня такое ужасное чувство... словно над нами нависла беда.

- Правда? Честно говоря, у меня тоже.

- Это связано с Асланом, - сказала Люси. - То ли с ним случится

что-нибудь ужасное, то ли он сам сделает что-нибудь ужасное.

- Да, он был сам на себя не похож весь день, - согласилась

Сьюзен. -Люси, что это он говорил, будто его не будет с нами во

время битвы? Как ты думаешь, он не хочет потихоньку уйти сегодня

ночью и оставить нас одних?

- А где он сейчас? - спросила Люси, - Здесь, в шатре?

- По-моему, нет.

- выйдем и посмотрим. Может быть, мы его увидим.

- Давай, - согласилась Сьюзен, - все равно нам не уснуть.

Девочки тихонько пробрались между спящих и выскользнули из шат

ра. Светила яркая луна, не было слышно ни звука, кроме журчанья ре

ки, бегущей по камням. Вдруг Сьюзен схватила Люси за руку и шепнула:

- Гляди!

На самом краю поляны, там, где уже начинались деревья, они уви

дели Льва -он медленно уходил в лес. Девочки, не обменявшись ни сло-

вом, пошли следом за ним.

Он поднялся по крутому склону холма и свернул вправо. Судя по

всему, он шел тем самым путем, каким привел их сюда сегодня днем. Он

шел все дальше и дальше, то скрываясь в густой тени, то показываясь в бледном лунном свете. Ноги девочек скоро промокли от росы. Но что сделалось с Асланом? Таким они его еще не видели. Голова его опустилась, хвост обвис, и шел он медленно-медленно, словно очень-очень

устал. И вот в тот момент, когда они пересекали открытое место, где

не было тени и невозможно было укрыться,Лев вдруг остановился и по-

смотрел назад. Убегать было бессмысленно, и девочки подошли к нему.

Когда они приблизились, он сказал:

- Ах, дети, дети, зачем вы идете за мной?

- Мы не могли уснуть, - промолвила Люси и тут почувствовала, что не нужно больше ничего говорить, что Аслан и так знает их мысли.

- Можно нам пойти с тобой вместе... пожалуйста... куда бы ты ни

шел? - попросила Сьюзен.

- Вместе... - сказал Аслан и задумался. Затем сказал: - Да, вы

можете пойти со мной, я буду рад побыть с друзьями сегодня ночью. Но

обещайте, что остановитесь там, где я скажу, и не станете мешать мне

идти дальше.

- О, спасибо! Спасибо! Мы сделаем все, как ты велишь! - восклик

нули девочки.

И вот они снова пустились в путь. Лев - посредине, девочки - по

бокам. Но как медленно он шел! Его большая царственная голова опу-

стилась так низко, что нос чуть не касался травы. Вот он споткнулся

и издал тихий стон.

- Аслан! Милый Аслан! - прошептала Люси. - Что с тобой? Ну,скажи нам.

- Ты не болен, милый Аслан? - спросила Сьюзен.

- Нет, - ответил Аслан. - Мне грустно и одиноко. Положите руки

мне на гриву, чтобы я чувствовал, что вы рядом.

И вот сестры сделали то, что им так хотелось сделать с первой ми-

нуты, как они увидели Льва, но на что они никогда не отважились бы

без его разрешения, - они погрузили озябшие руки в его прекрасную

гриву и принялись гладить ее. И так они шли всю остальную дорогу.

Вскоре девочки поняли, что поднимаются по склону холма, на котором

стоял Каменный Стол. Их путь лежал по той стороне склона,где деревья

доходили почти до самой вершины; и когда они поравнялись с последним

деревом, Аслан остановился и сказал:

- Дети, здесь вы должны остаться. И чтобы ни случилось, постарай-

тесь, чтобы вас никто не заметил. Прощайте.

Девочки горько расплакались, хотя сами не могли бы объяснить,почему, прильнули ко льву и стали целовать его гриву, нос, лапы и большие печальные глаза. Наконец он повернулся и пошел от них прочь, прямо на вершину холма. Люси и Сьюзен, спрятавшись в кустах,

смотрели ему вслед...

Завидев приближающегося к ним Льва, чудища взвыли от ужаса, какой-

то миг сама Колдунья казалась объятой страхом. Но она тут же

оправилась и разразилась неистовым и яростным хохотом.

- Глупец! - вскричала она. - Глупец пришел! Скорее вяжите его!

Люси и Сьюзен затаив дыхание ждали, что Аслан с ревом кинется на

врагов. Но этого не произошло. С ухмылками и насмешками, однако не

решаясь поначалу близко к нему подойти и сделать то, что им велено,

к Аслану стали приближаться четыре ведьмы.

- Вяжите его, кому сказано! - повторила Белая Колдунья.

Ведьмы кинулись на Аслана и торжествующе завизжали, увидев, что

тот не думает сопротивляться.Тогда все остальные бросились им на по-

мощь. Обрушившись на него всем скопом, они свалили огромного Льва на

спину и принялись связывать его. Они издавали победные клики, словно

совершили невесть какой подвиг. Однако он не шевельнулся, не ис-

пустил ни звука, даже когда его враги так затянули веревки, что они

врезались ему в тело. Связав Льва, они потащили его к Каменному

Столу.

- Стойте! - сказала Колдунья. - Сперва надо его остричь.

Под взрывы злобного гогота из толпы вышел людоед с ножницами в

руках и присел на корточки возле Аслана. "Чик-чик-чик" - щелкали

ножницы, и на землю дождем сыпались золотые завитки. Когда людоед

поднялся, девочки увидели из своего убежища совсем другого Аслана -

голова его казалась такой маленькой без гривы! Враги Аслана тоже

увидели, как он изменился.

"Не хочешь ли молочка, киска?"

- Ах, как они могут... - всхлипнула Люси. Слезы ручьями катились

у нее по щекам. - Скоты! Мерзкие скоты!

Когда прошло первое потрясение, Аслан, лишенный гривы, стал

казаться ей еще более смелым, более прекрасным, чем раньше.

- Наденьте на него намордник! - приказала Колдунья.

Даже сейчас, когда на него натягивали намордник, одно движение

его огромной пасти - и двое-трое из них остались бы без рук и лап.

Но Лев по-прежнему не шевелился. Казалось, это привело врагов в еще

большую ярость. Все, как один, они набросились на него. Даже те, кто

боялся подойти к нему, уже связанному, теперь осмелели. Несколько минут Аслана совсем не было видно - так плотно обступил его весь этот сброд. Чудища пинали его, били, плевали на него, насмехались

над ним.

Наконец это им надоело, и они поволокли связанного Льва к Камен-

ному Столу. Аслан был такой огромный, что, когда они притащили его туда, им всем вместе еле-еле удалось взгромоздить его на Стол. А

затем они еще туже затянули веревки.

- Трусы! Трусы! - рыдала Сьюзен. - Они все еще боятся его! Даже

сейчас.

Но вот Аслана привязали к плоскому камню. Теперь он казался

сплошной массой веревок. Все примолкли. Четыре ведьмы с факелами в руках стали у четырех углов Стола. Колдунья сбросила плащ, как и в

прошлую ночь, только сейчас перед ней был Аслан, а не Эдмунд. Затем

принялась точить нож. Когда на него упал свет от факелов, девочки

увидели, что нож этот - причудливой и зловещей формы - каменный, а

не стальной.

Наконец Колдунья подошла ближе и встала у головы Аслана. Лицо ее

исказилось от злобы, но Аслан по-прежнему глядел на небо, и в его

глазах не было ни гнева, ни боязни - лишь печаль. Колдунья наклони-

лась и перед тем, как нанести удар, проговорила торжествующе:

- Ну, кто из нас выиграл? Глупец, неужели ты думал, что своей

смертью спасешь человеческое отродье? Этого предателя-мальчишку? Я убью тебя вместо него, как мы договорились; согласно Тайной Магии

жертва будет принесена. Но когда ты будешь мертв, что помешает мне

убить и его тоже? Кто тогда вырвет его из моих рук? Четвертый трон в

Кэр-Па-равеле останется пустым. Ты навеки отдал мне Нарнию, потерял

свою жизнь и не избавил от смерти предателя. А теперь, зная это,

умри!

Люси и Сьюзен не видели, как она вонзила нож. Им было слишком

тяжко на это смотреть, и они зажмурили глаза. Поэтому они не видели и другого - как в ответ на слова Колдуньи Аслан улыбнулся и в его глазах сверкнула радость...

Как только стихли последние звуки, Сьюзен и Люси прокрались на

вершину холма.

Луна уже почти зашла, легкие облачка то и дело застилали ее, но

опутанный веревками мертвый лев все еще был виден на фоне неба. Люси

и Сьюзен опустились на колени в сырой траве и стали целовать его и

гладить прекрасную гриву, вернее, то, что от нее осталось. Они пла-

кали, пока у них не заболели глаза.Тогда они посмотрели друг на друга, взялись за руки, чтобы не чувствовать себя так одиноко, и снова

заплакали, и снова замолчали. Наконец Люси сказала:

- Не могу глядеть на этот ужасный намордник. Может быть, нам

удастся его снять?

Они попробовали стащить его. Это было не так-то просто, потому

что пальцы у них онемели от холода и стало очень темно, но все

же наконец им удалось это сделать. И тут они снова принялись плакать, и гладить львиную морду, и стирать с нее кровь и пену. Я не могу описать, как им было одиноко, как страшно, как тоскливо.

- Как ты думаешь, нам удастся развязать его? - сказала Сьюзен.

Но злобные чудища так затянули веревки, что девочки не смогли

распутать узлы.

Я надеюсь, что никто из ребят, читающих эту книгу, никогда в жиз-

ни не бывал таким несчастным, какими были Сьюзен и Люси. Но если вы

плакали когда-нибудь всю ночь, пока у вас не осталось ни единой

слезинки, вы знаете, что под конец вас охватывает какое-то оцепене-

ние, чувство, что никогда больше ничего хорошего не случится.Во вся-

ком случае, так казалось Люси и Сьюзен. Час проходил за часом, ста-

новилось все холодней и холодней, а они ничего не замечали. Но вот

Люси увидела, что небо на востоке стало чуть-чуть светлее. Увидела

она и еще кое-что: в траве у ее ног шмыгали какие-то существа.

Сперва она не обратила на них внимания. Не все ли равно? Ей теперь

все было безразлично. Но вскоре ей показалось, что эти существа -

кто бы они ни были - начали подниматься по ножкам Стола. И теперь бегают по телу Аслана. Она наклонилась поближе и разглядела каких-то серых зверушек.

- фу! - воскликнула Сьюзен, сидевшая по другую сторону Стола. -

Какая гадость! Противные мыши! Убирайтесь отсюда! - И она подняла

руку, чтобы их согнать.

- Погоди, - сказала Люси, все это время не сводившая с мышей

глаз. -Ты видишь?

Девочки наклонились и стали всматриваться.

- Мне кажется... - сказала Сьюзен. - Как странно! Они грызут

веревки!

- Так я и думала, - сказала Люси. - Эти мыши - друзья. Бедняжки,

они не понимают, что он мертвый. Они хотят помочь ему, освободить от

пут.

Тем временем почти рассвело. Девочки уже различали лица друг

друга - ну и бледные они были! Увидели и мышей, перегрызавших ве-

ревки: сотни маленьких полевых мышек. Наконец одна за другой все

веревки были разгрызены.

Небо на востоке совсем побелело, звезды стали тусклей, все,

кроме одной большой звезды над горизонтом. Стало еще холодней.

Мыши разбежались, и девочки сбросили с Аслана обрывки веревок.

Без них Аслан был больше похож на себя. С каждой минутой становилось

светлее, и им все легче было его разглядеть. В лесу, за спиной, чи-

рикнула птица. Девочки даже вздрогнули - ведь много часов подряд тишину не нарушал ни один звук. Другая птица просвистела что-то в от-

вет. Скоро весь лес звенел от птичьих голосов.

Ночь кончилась, в этом не было никакого сомнения. Началось утро.

- Я так озябла, - сказала Люси.

- И я, - сказала Сьюзен. - походим.

Они подошли к восточному склону холма и поглядели вниз. Большая

звезда исчезла. Лес внизу казался черным, но вдали, у самого го-

ризонта, светилась полоска моря. Небо розовело. Девочки ходили взад

и вперед, стараясь хоть немного согреться. Ах, как они устали! Они

еле переставляли ноги. На минутку они остановились, чтобы взглянуть

на море и Кэр-Паравел. Только сейчас они смогли его различить. На их

глазах красная полоска между небом и морем стала золотой и медленно-

медленно из воды показался краешек солнца. В этот миг они услышали

за спиной громкий треск, словно великан разбил свою великанскую

чашку.

- Что это?! - вскричала Люси, хватая Сьюзен за руку.

- Я... я боюсь взглянуть, - сказала Сьюзен. - Что там

происходит? Мне страшно.

- Опять делают что-то с Асланом. Что-то нехорошее, - сказала Лю

си. - Пойдем скорей.

Она обернулась и потянула за собой Сьюзен.

Под лучами солнца все выглядело совсем иначе, все цвета и оттенки изменились, и в первое мгновение они не поняли, что

произошло. Но тут же увидели, что Каменный Стол рассечен глубокой

трещиной на две половины, а Аслан исчез.

- Какой ужас... - расплакалась Люси. - Даже мертвого они не

могут оставить его в покое!

- Кто это сделал?! - воскликнула Сьюзен. - Что это значит? Снова

Магия?

- Да, - раздался громкий голос у них за спиной. - Снова Магия.

Они обернулись. Перед ними, сверкая на солнце, потряхивая гривой

-видно, она успела уже отрасти, - став еще больше, чем

раньше,'стоял... Аслан.

- Ах, Аслан! - воскликнули обе девочки, глядя на него со

смешанным чувством радости и страха.

- Ты живой, милый Аслан? - сказала Люси.

- Теперь - да, - сказал Аслан.

- Ты не... не?.. - дрожащим голосом спросила Сьюзен. Она не

могла заставить себя произнести слово "привидение".

Аслан наклонил золотистую голову и лизнул ее в лоб. В лицо ей

ударило теплое дыхание и пряный запах шерсти.

- Разве я на него похож? - сказал он.

- Ах, нет-нет, ты живой, ты настоящий! Ах, Аслан! - вскричала

Люси, и обе девочки принялись обнимать и целовать его.85

- Но что все это значит? - спросила Сьюзен, когда они немного ус-

покоились.

- А вот что, - сказал Аслан. -Колдунья знает Тайную Магию, ухо-

дящую в глубь времен. Но если бы она могла заглянуть еще глубже, в

тишину и мрак, которые были до того, как началась история Нарнии,

она прочитала бы другие Магические Знаки. Она бы узнала, что, когда

вместо предателя на жертвенный Стол по доброй воле взойдет тот, кто

ни в чем не виноват, кто не совершал никакого предательства, Стол сломается и сама Смерть отступит перед ним.»